Миссионеры - Страница 22

– …вы не знаете, что это за противник! Вы не знаете коварства европейцев! Кортес, вступив на землю тотонаков, обещал избавить их от ига Монтесумы. Вот послушайте, как он действовал. Арестовал пятерых сборщиков дани, приставил к ним испанскую стражу, а ночью освободил двоих, обещал освободить и остальных, утверждал, будто только что узнал об их аресте! А когда утром ему донесли, что двое сборщиков сбежали, наказал стражу, заковал оставшихся троих в цепи и отправил на корабль! А на корабле расковал и осыпал милостями…

«Пугает… – с кривой усмешкой подумал Старый утренних, тяжело опускаясь на свое место. – Нет, Алан, поздно. Теперь их уже не проймешь ничем…»

– Чего он всем этим достиг? – поинтересовался кто-то. – Этот человек, о котором ты говоришь.

– Он сохранил хорошие отношения и с тотонаками, и с Монтесумой! – Кожистый зоб, выкаченные глаза – Алан был страшен. – Рассчитывая впоследствии уничтожить и Монтесуму, и тотонаков… И так действовал не только Кортес, Писарро, Бальбоа – все!..

Он умолк, держась за горло.

– Что ж, вполне профессионально, – довольно-таки равнодушно заметил Сонный Анги. – Однако должен сказать, что Черный Минги в свое время затевал провокации и посложнее. Пока сам не подорвался на вестнике.

При этих словах Анги чуть приподнял тяжелые татуированные веки и послал исполненный уважения взгляд в сторону невозмутимого Сехеи тамахи, не проронившего пока ни слова. После инцидента при Тара-Амингу, где стратеги-противники совместными усилиями сожгли почти полностью Поколение Пальмы, они относились друг к другу с величайшим почтением.

– Теперь о чудовищах, – скучным голосом продолжал Анги. – Когда малыши на Детских островах впервые слышат сказку об огромном крабе Итиуру, они всегда задают вопрос: «А что будет, если запустить по нему тяжелую ракету?» Я вот тоже хочу задать Старому детский вопрос. Эти боевые чудовища европейцев, которыми ты нас сейчас пугал, – собаки, лошади… Если я дам по ним очередь из ракетомета – что будет?

– То же, что и с человеком, – недовольно отозвался Старый.

– Тогда стоит ли уделять им внимание? Тем более что вопрос о стратегии мы так до сих и не решили…

Ответом был негромкий шлепок по циновке. Это вступил в разговор главный металлург утренних. Из-за давней аварии в литейном правая рука его была лишена трех пальцев, скрючена и прижата к боку. По циновке он шлепнул левой.

– Анги тамахи настаивает на вторжении, – сказал он. – И Анги тамахи можно понять. Однако мне кажется нелепостью использовать военную машину только лишь потому, что мы не в силах ее остановить. Поэтому я хочу знать, что он может нам дать, этот огромный остров, на котором, как утверждают Старые, обитает Враг. Есть ли там, например, металлы?

– Да, – отрывисто сказал Старый вечерних. – Любые. Правда, не самородками, не в виде вулканических выбросов, а в виде руд… Но зато их там гораздо больше.

– Территории, пригодные под плантации тростника?

– Сколько угодно, – буркнул Старый. – Хотя там проще будет добыть нефть, чем перегонять тростник в спирт…

– Тогда, конечно, вторжение обретает смысл. Тогда я согласен с Анги тамахи. Добывать металл становится все труднее. Думаю, я не выдам никакого секрета, если скажу, что склоны Ана-Тиангу практически истощены.

– Как и склоны Ана-Хиу, – ответил любезностью на любезность кто-то из вечерних.

Теперь по циновке хлопнул бывший колдун, бывший верховный вождь южных хеури, давний знакомый Сехеи.

– У корпуса миссионеров есть несколько вопросов…

– У корпуса миссионеров вечерних или у корпуса миссионеров утренних? – проворчал Сонный Анги.

Оборотни переглянулись, потом посмотрели на Старых. Те кивнули.

– Вношу ясность, – сказал светлокожий и нетатуированный. – Миссионеры не разделяются на утренних и вечерних. Со дня основания корпуса мы работали сразу на две воюющие стороны.

По хижине прошел изумленный шепоток.

– Ах, вот даже как… – пробормотал Сонный Анги, и полные губы его тронула саркастическая улыбка. – Вообще-то можно было догадаться…

– Какова цель экспедиции европейцев? – спросил бывший колдун. – Что им нужно?

– Золото, надо полагать, – нехотя ответил Старый. На этот раз Старый утренних. – Но золота им здесь не найти, его здесь просто нет. Жемчуг – другое дело…

– То есть экспедиция за жемчугом. А зачем он им?

– Он очень ценится ими, – сказал Старый.

– Я понимаю. Но что они с ним делают?

– Нашивают на одежду, – сказал Старый. – Нижут в бусы. Оправляют в золото. Просто хранят.

– Как южные хеури?

Старый резко вскинул голову – слова ожгли его. Потом справился с собой и сказал сипло:

– Да. Как южные хеури.

– И сколько металла можно выменять на одну жемчужину?

– Не знаю, – буркнул Старый. – Много. Смотря какого…

– Тогда это еще вопрос, стоит ли с ними воевать, – заметил черный татуированный оборотень. – Мы можем разорить их простым обменом. Хотя, в общем-то, одно другому не мешает…

– Переговоры? – с сомнением спросил кто-то.

– Необязательно. Должен сказать, что я всегда считал наш контингент светлокожих миссионеров причудой Старых и не раз из-за этого с ними ссорился. Теперь я понимаю, что был неправ. Европейцы не татуируются. То есть все наши «чистенькие» – это готовый материал для внедрения. Старые, правда, предполагали использовать их как дипломатов в возможных переговорах с европейцами, но… Мне кажется, что это нереально. Короче, нам особенно важно, чтобы пленных было как можно больше. Их язык должен быть изучен в кратчайшие сроки.