Миссионеры - Страница 20

– Клык передает, – сказал кто-то из утренних.

Все обернулись, прищурясь.

– Эй, зеркальный! – окликнула девчушка-снайпер. – Перевел бы, что ли…

В ослепительном сиянии утра вспышки просматривались слабо. Связист вечерних нахмурился.

– Личный код Старых, – буркнул он. – Мне его знать не положено…

Не переставая лениво двигать татуированными подбородками, воины посмотрели на берег. Атолл-27 не имел естественных возвышений, поэтому зеркальную установку связи смонтировали на возведенной деревянной вышке, а иначе бы пришлось вырубать заслоняющую обзор пальмовую рощу, что потребовало бы гораздо большего времени. На тесной смотровой площадке, парящей над кронами, торопливо вывязывал узлы личный связист Старого. Вывязав «тьму», передал шнур напарнику и, качнув несколько раз зеркалом, послал в сторону Ледяного Клыка серию вспышек, говорящих о том, что сообщение принято. Тем временем второй связист съехал по канату на землю и заторопился к большой круглой хижине, собранной за ночь, как и вышка.

– Засуетились, – прокомментировал со вздохом механик вечерних. – Вот бы кого спросить…

– Сплавай да спроси…

Связист на берегу скрылся в хижине и не показывался минуты три. Потом выскочил снова и бегом припустил к вышке. На бегу подобрал обломок тяжелой раковины, намотал на него шнур и, прицелившись, бросил. Связист на смотровой площадке поймал обломок, сорвал шнур и повернулся к зеркалу.

– Захват скомандовали… – предположил кто-то на борту «Тахи тианга».

– Да, не повезло, – проговорил с сожалением механик. – Могли ведь попасть в группу захвата. Нет, торчи здесь…

– Гнилые рифы! – В данном случае название базы третьего флота вечерних было употреблено их юным связистом в качестве ругательства. – А как же мне тогда не повезло! Я на Аату-6 вырос! Родись на год позже, был бы сейчас там!..

Воины, не прекращая жевать, ухмыльнулись.

– Развоевался! – насмешливо сказали в абордажной команде вечерних. – Там уж вас, наверное, давно всех эвакуировали…

– А вот интересно, – задумчиво промолвила высокая светлокожая девчушка-снайпер. – Утренние в группу захвата входят?

Нижние челюсти разом остановились. Прогуливающиеся по обеим палубам оборотни рассеяно повернулись к говорящим.

– А то мы без вас не справимся! – оскорбился связист вечерних.

– Вы справитесь! Если как тогда на Ледяном Клыке…

– Язык! – не оборачиваясь, бросила Ити-Тараи, и болтовня на корме мгновенно смолкла. Нижние челюсти снова пришли в движение. Лениво переплескивалась прозрачная затабуированная вода, да подросток из огневого расчета с невинным видом мурлыкал вполголоса свой любимый «Стрелковый ракетомет»:

…вставь обойму,
услышь щелчок,
отведи затвор,
нажми курок –
убей европейца…

Не сговариваясь, все опять посмотрели на хижину.

В хижине заседал Большой Круг. Вчерашние противники в самом деле располагались на циновках широким кругом – так, чтобы можно было видеть все лица сразу. Не однажды обменявшись ударами – ракетными, десантными, прочими, – они хорошо изучили друг друга, знали друг друга по именам – и вот наконец встретились. Впервые. Стратеги, руководители лабораторий, оружейники, химики, металлурги… И двое Старых. Всего двое. Третий даже не смог прибыть – настолько был слаб.

Остров контролировался теми, которые не воюют. Проще говоря, миссионерами. От них также присутствовали два человека. Один – классический оборотень – светлокожий, нетатуированный: такими, верно, Старые были в молодости. Второй – огромный, темный, весь с головы до ног покрытый варварской, ничего не обозначающей татуировкой. Личность почти легендарная – Сехеи, во всяком случае, слышал о нем не раз. Внедренный в незапамятные времена к южным хеури, этот человек благодаря уму и невероятной физической силе довольно быстро достиг высокого положения, объединил в своем лице светскую власть с духовной и, подчинив затем еще четыре племени, за какие-нибудь десять лет цивилизовал их до уровня вступления в войну. На стороне утренних, разумеется… Увидев Сехеи среди присутствующих, он улыбнулся ему, как старому знакомому, и стратег испытал легкое потрясение, узнав в огромном черном каннибале того самого колдуна, что требовал когда-то предъявить отрезанную голову или хотя бы левую руку десятилетней Ити-Тараи.

Большой Круг начался с неожиданности. После первых слов Старого о Великом Враге один из утренних выхватил непонятно каким образом пронесенный в хижину нож и, крича об измене, кинулся к выходу. Остальные сделали попытку вскочить, но были остановлены синхронным клацаньем двух десятков затворов.

Теперь в Большом Круге, подобно выломанному зубу, зиял метр пустоты. Уже прозвучали грозные слова об отстранении от командования и отправке «на тростник», уже рослые ребята из личной охраны, забросив ракетометы за спину, снова отшагнули к стене, а Старый вечерних все никак не мог успокоиться. С виду он был покрепче и пободрей, чем Старый утренних, однако голый, как панцирь краба, череп и дряблый кожистый мешок вместо шеи делали его в гораздо большей степени похожим на какое-то древнее чудовище. Высокий голос его был резок и неприятен.

– Праматерь Акула его пожри! – пронзительно говорил он. – Как же ты их информировал, Серж! Или у тебя все стратеги такие нервные?

– Не понимаю… – бормотал Старый утренних. – Вроде исполнительный, слова никогда поперек не скажет… Странно…

– Ладно, оставим это, – бросил Старый вечерних. – Меня сейчас, честно говоря, беспокоят не столько те, что размахивают ножами и поднимают шум, сколько те, что молчат. Они до сих пор не верят в истинность происходящего и упорно ищут какой-то подвох… Я о тебе говорю, Ионги тамахи! Твоего парламентера приняли за провокатора! И не мудрено!.. Имей в виду, Ионги, в другое время я бы просто отправил тебя «на тростник»… на пару с этим слабонервным… Я требую, чтобы каждый понял всю серьезность нашего положения! Пока что утренние и вечерние – это кислород плюс водород. Это гремучий газ! И проскочи между ними сейчас малая искорка… Повторяю: перед нами страшный противник! Только совместные боевые действия, только объединение и перегруппировка сил дадут нам гарантию…